Пожалуй, самое интересное и красивое, что есть в самобытном Мезенском крае — это сельская глубинка. Старинные сёла и деревни, которым по нескольку сотен лет. Как я уже писал в рассказе про саму Мезень, этот район, благодаря своей отдалённости и труднодоступности, очень хорошо исторически сохранился, и в нём есть что-то такое из давней русской старины, чего уже не осталось даже в центре и юге Архангельской области. Одну из деревень — Кимжу, я уже показал. Посмотрев Мезень и рабочий посёлок Каменку, теперь отправимся снова по деревням, которым я посвятил ещё два дня своего пребывания в Мезени. Все деревни разные, у каждой свой неповторимый облик, и каждая по-своему интересна. Этот рассказ — про деревню Лампожня и село Дорогорское.
Как и везде на Русском Севере, деревни здесь стоят вдоль рек: в основном, вдоль самой Мезени, но некоторые и на её притоках. Город Мезень замыкает с севера эту длинную цепочку. Так что почти все деревни находятся южнее города — ну или выше по реке (в этих местах по-прежнему понятие "выше/ниже" употребляется едва ли не чаще, чем "южнее/севернее"). Вдоль правого берега реки идёт автодорога, связывающая Мезень с селом Лешуконским — центром соседнего района, который тоже можно относить к Мезенскому краю. В 40 километрах южнее города на запад отходит дорога на Архангельск.
2. Вот так выглядит дорога. Она постоянно идёт вдоль реки, в 1-3 километрах от неё. А деревни на самой реке, так что на дороге видны только отворотки с указателями — "Заакакурье", "Лампожня", "Заозерье", "Тимощелье", да много их.
От Мезени до Лампожни 23 километра. И я доехал туда с оказией. В мезенской гостинице по соседству со мной жила съёмочная группа "Вестей" в составе троих человек — Зинаида, Леонид и Геннадий. На следующий день после моего приезда в Мезень они ехали снимать репортаж в Лампожню, и мне удалось с ними договориться, чтобы они взяли меня до деревни на машине, которую им выделили от районной администрации. Погрузившись в машину утром, мы доехали до Лампожни минут за двадцать.
3. От поворота до деревни три километра. И уже по пути в Лампожню можно понять необычность этой деревни. Она стоит на острове в русле реки, который от суши отделяет небольшая речная протока, а дорога пересекает её прямо вброд. Но летом брод мелкий, и его можно проехать на любой машине, а в резиновых сапогах и пешком перейти. Зимой — тем более нет проблем. А вот в весеннее половодье Лампожня доступна только на лодке (впрочем, они здесь есть почти у всех).
4. Попрощавшись со съёмочной группой (мне ещё предстояло с ними встретиться в другой день), иду смотреть деревню. Лампожня — деревня небольшая, постоянно живёт в ней меньше ста человек. Здесь чувствуется какая-то отрешённость (недаром же на острове деревня стоит). Здесь было как-то по-особенному тихо, но при этом постоянно звучал гулкий ветер.
Лампожня — название довольно причудливое для русского уха, загадочное, как и сама эта деревня. Но, конечно, ни к какой лампе оно отношения не имеет. Предположительно оно происходит от первопоселенца по имени Лампий (то есть Евлампий) и означает, соответственно "Лампиева пожня" (если кто не знает, пожня — это сенокосный луг). А история у Лампожни богатая. Это одно из старейших русских поселений на Мезени. Впервые слободка Лампожня упоминается в 1545 году в грамоте Ивана Грозного (как и Окладникова Слобода, которая потом станет Мезенью), но, по ряду версий (опирающихся в том числе и на островное расположение деревни), Лампожня могла быть основана ещё на триста лет раньше — новгородцы осваивали Мезень уже тогда. В XVII веке здесь действовала богатая ярмарка, которая потом переместилась выше по реке в село Устьвашка (нынешнее Лешуконское). И всю историю, вплоть до начала XX века, Лампожня была одним из самых крупных и зажиточных сёл на Мезени.
5. На последнее, кстати, намекает сложившаяся традиция застройки. Среди мезенских сёл, в которых я был, только в Лампожне я видел столько изб со светёлкой на втором этаже. Здесь таких едва ли не больше половины.
6. Но есть и избы попроще. А ещё лодки.
7. В одной избе в самом центре Лампожни — сельский дом культуры и библиотека:
8. И тут есть небольшая деревянная мостовая! Хотя, конечно, не такая, как в Каменке.
9. За околицей деревни раскинулись луга, где пасутся лошади, — те самые пожни из названия. В отличие от большинства других мезенских сёл, стоящих на высоких берегах, вокруг тут не лес, а невзрачная поросшая ивняком низина. Остров, где стоит Лампожня, каждый год где-то наполовину заливает весенними водами.
10. Выхожу из деревни и иду по лугу в сторону реки. Но основное русло отсюда не видно — оно там, за зарослями. Приходится довольствоваться видом на ещё одну речную протоку. Над головой — насыщенно голубое небо, где светит золотистое северное солнце. И не смолкает мелодия ветра.
11. Я долго шёл по песчаной отмели:
12. И вдруг увидел под ногами ракушку. Приливы из Белого моря доходят и до Лампожни. Ракушку я подобрал и привёз к себе домой.
13. Я сел и стал всматриваться вдаль. Долго сидел и смотрел, и пейзаж уже начал казаться мне статичной картиной, поэтому, увидев в нём движение, я даже поморгал глазами. Вдалеке вдруг появились лошади!
14. А ещё дальше, на другом берегу, виден крошечный посёлок Затон. Официально уже нежилой, но, по крайней мере, издалека совсем заброшенным не выглядит. Видимо, летом там кто-то живёт.
15. А табун уходит дальше. Это, кстати, особая мезенская порода лошадей. Они отличаются большей устойчивостью к холодам и умением зимой копытить — добывать корм из-под снега. Разводят их в нескольких сёлах (включая Кимжу), но видел я их только здесь.
16. Речная старица:
17. Возвращаюсь в деревню. Как я ещё успел заметить, большинство лампоженских изб с передней стороны срублено "в лапу", то есть концы брёвен спилены. И избы здесь все пятистенные: шестистенков, которых полно в Кимже, Дорогорском, да и других деревнях, я в Лампожне не встречал.
Здесь, в этих глухих северных деревнях, душевные и приветливые люди. И, я бы даже сказал, интеллигентные, к тому же. В Лампожне два раза местные бабушки, которых я встречал на улице, с искренним интересом у меня спрашивали, откуда я приехал, и интересно ли мне здесь. При этом в Кимже этого меньше: там, конечно, тоже люди дружелюбные, но, как мне показалось, более закрытые, и с приезжим держат дистанцию. Может быть, там даже сказалось старообрядческое прошлое.
18. А это местный музей (но в нём я не побывал). Возле него несколько лет назад поставили бюст самого знаменитого уроженца Лампожни — спорстмена-лыжника Владимира Кузина, который в 1956 году стал первым советским олимпийским чемпионом мира по лыжным гонкам. Собственно, это и есть его родной дом.
19. Ещё двухэтажные дома. Такие бы и в уездном городе не затерялись.
20. А тут, похоже, на переднем плане сохранился амбар для зерна:
21. Есть и несколько советских домов.
22. Лампоженский кот!
23. И снова табун лошадей:
24. Памятник воинам-землякам. На нём имён больше, чем сейчас народу живёт в деревне. Хотя, вроде, там ещё погибшие в гражданскую войну перечислены.
25. Сельский магазин. Заходил туда купить воды.
Раньше в Лампожне была деревянная Свято-Троицкая церковь, построенная в 1781 году. Та же композиция "шатёр на крещатой бочке", знакомая по церкви в Кимже. К сожалению, в 1929 году она сгорела. Это фото 1900 года.
26. В северном конце деревни — обособленная её часть, буквально из нескольких изб.
Жителей Лампожни называют "кибасниками" — потому что здесь делали кибасы — глиняные грузила для рыбацких сетей. Конечно, как и в других деревнях, здесь во все времена, да и сейчас промышляют рыболовством. А в советское время в Лампожне действовал рыболовецкий колхоз. Знаете, как он назывался? Имени Парижской Коммуны!
27.
28. Самая крайняя изба заброшена, а за ней уже луг. Возле неё я присел на несколько минут на бревно в траве, продолжая слушать ветер.
29. Ещё на краю деревни есть руины какой-то кирпичной постройки. Видимо, что-то сельскохозяйственное было.
30. На лугу рядом с деревней я издалека видел, как снимали репортаж. Посвящён он местной жительнице Елене, переехавшей в Лампожню несколько лет назад из Архангельска — она и разводит здесь лошадей. Она же открыла в Лампожне гостевой дом, в котором журналисты и остались ночевать.
31.
Ну а мне пришло время прощаться с Лампожней (между прочим, провёл я в ней целых три часа — мне просто хотелось медленно ходить и впитывать в себя эту атмосферу) и двигаться дальше. Конкретного плана у меня даже и не было. Пока что была лишь задача перебраться обратно через речную протоку. Но решение этой сложности быстро пришло в виде попутной машины, появившейся за спиной, когда я только подходил к берегу. Водитель, парень лет 25-ти, сразу показал мне рукой — мол, садись. Отлично. Форсируем протоку и едем дальше. Водитель спросил меня: "А тебе куда надо? Я-то в Дорогорское еду". Тут я понял, что мои планы исполняются сами, и ответил: "А я тоже в Дорогорское". Дальше я с его слов узнал, что приезжие в этих местах в последние годы уже не редкость:
— А ты сам откуда? Путешествуешь?
— Да. Из Питера.
— Ну надо же, и чего вас всех сюда так тянет? — спросил он скорее с любопытством в голосе.
— А что, часто люди приезжают?
— Ну да. И туристы бывают иногда, и студенты на практике. Кто из Архангельска, кто даже из Москвы или Питера, или ещё откуда издалека.
Доехали быстро. От Лампожни до Дорогорского — 15 километров, ещё дальше от города, на юг: — "Ну вот, гуляй. Тут у нас одна улица, длинная-длинная, вон там ещё одна. Два километра вот туда, до верхнего конца".
32. Итак, Дорогорское. Это совсем другое село, не такое, как Лампожня. Оно крупное, около четырёхсот жителей. И после загадочной тихой Лампожни с её свистом ветра Дорогорское выглядело большим и многолюдным.
33. Дорогорское стоит на высоком берегу Мезени, и, как уже понятно из описания, данного водителем попутной машины, вытянуто на два километра, с глядящими на реку избами.
Название Дорогорское пошло от словосочетания "Дорогая гора" — назвали так, по главной версии, из-за богатства этих мест сёмгой. Впервые деревня Дорогая Гора упоминается в 1678 году в Переписной книге Кеврольского и Мезенского уездов. В конце XVIII века Дорогорское становится волостным селом. Ну а в наше время это одно из самых больших мезенских сёл.
34. Шестистенная изба:
35. На многих избах есть конёк крыши:
Кстати, немного о топонимике. Как я уже не раз писал, в Архангельской области многие деревни и сёла в официальном названии могут иметь окончание "-ская" или "-ское", которое в быту местными жителями не употребляется (к примеру, официально Пономарёвская — в обиходе Пономарёво). Здесь раньше тоже так было: на дореволюционных картах мезенские сёла подписаны не "Лампожня, Заозерье, Кимжа, Целегора", а "Лампоженское, Заозерская, Кимженское, Целегорская", но до нашего времени эта традиция "канцелярской топонимики" здесь не сохранилась. Исключениями почему-то стали только Дорогорское и Козьмогородское.
36. Детский сад:
37. А за ним деревянная школа — советской, возможно, довоенной постройки.
38. Есть двухэтажный советский дом, обшитый сайдингом. В общем, в Дорогорском, в сравнении с другими сёлами, больше видны следы XX века и современности.
39. Река и стоянка лодок на воде, большинство из них — моторки. Здесь я тоже долго сидел на скамейке на угоре (так в этих краях называется место на высоком берегу реки) и смотрел вдаль.
40. Этот старый карбас "списали на берег":
41. Холмы вдалеке:
42. Немного зарисовок:
43.
44. Многие избы обшиты досками (кстати, и тут снова конёк крыши).
45. И даже сайдинг встречается, но всё-таки редко.
46. Магазин и администрация Дорогорского сельского поселения. Тоже советские здания.
47. А тут обратите внимание на сову. Она, на самом деле, не просто так дом украшает.
А дело в том, что "совы" — историческое прозвище жителей Дорогорского. Когда-то по всей Руси была традиция давать свои прозвища жителям разных деревень, и здесь это сохранилось, и многие прозвища по-прежнему употребляются. Про "кибасников" из Лампожни я уже упоминал. А вот жителей села Жердь называют кукушками, в Заакакурье живут голуби или гулюшки, в Погорельце — куропти, в Азаполье — дрозды. Кроме "птичьих", есть и другие прозвища. Так, жителей деревни Целегора прозвали рекоставами — потому что поздней осенью они вывозили сено с другого берега и ускоряли ледостав на Мезени с помощью брёвен. В Кильце живут дрыны — потому что всегда на лошадях с колокольчиками ездили, в Совполье опарники — потому что часто варили опару из ржи, жителей Кимжи называют чернотропами — мол, скрытные и предприимчивые (про "скрытность" — ещё одно подтверждение сказанного мной выше), а самое, пожалуй, странное на слух прозвище у жителей деревни Заозерье (между Дорогорским и Лампожней) — кислые камбалы. Ну а в Мезени живут мещане (тут всё понятно) или кофейники: поморы кофе знали давно благодаря торговле со скандинавами.
48.
49. Памятник воинам-землякам:
50. А вот уже большой дом. Не такой, как остальные.
51. Сельская почта:
52. Новодельная часовня. В дореволюционное время в Дорогорском была церковь Святителя Николая, но она была не самостоятельной, а приписной к Кимженскому приходу.
53. Несколько лет назад в Дорогорском поставили вот такие столбики с обозначениями разных частей села. Вполне красиво получилось. И да, здесь тоже нарисовали сову!
54. Есть и стенды с исторической справкой:
55. Позднесоветский ДК. Здание невзрачное, но барельеф его украшает (жаль, забыл его заснять отдельно). Как следует из текста, показанного выше, на его месте и стояла церковь.
56. С Горы — самой высокой части села, открывается превосходный вид на реку:
57. У берега стоит паром. Используется он весной, до наведения понтонной переправы возле Кимжи.
58. А вдали виднеется Кимжа. По прямой до неё пять километров (но чтобы доехать, надо делать крюк в 17 километров).
59. Но дома Кимжи не видны за холмом. Видна только Одигитриевская церковь.
60. А также ветряные мельницы:
61. А вот противоположный вид на Дорогорское из Кимжи. Снято как раз от мельниц.
62. Вид выше по реке. Песчаные острова-отмели в реке здесь называются "кошками".
63. Приближаюсь к Верхнему концу. В плане застройки Дорогорское — образцовое северное село, со стройными рядами домов вдоль реки. А вот Лампожня, даром, что стоит на острове, на реку почти не ориентирована.
64. Дети:
65. Прошёл село до конца. За Верхним концом видно сельское кладбище.
С основной дороги в Дорогорское два въезда — к двум концам села. Дело уже шло к вечеру, но я решил, прежде, чем вернуться автостопом в город, ещё дойти пешком до переправы через реку Пёзу, которая чуть выше впадает в Мезень. От Дорогорского до неё шесть километров, которые я прошёл примерно за час.
66. Вот и Пёза. Через неё, как и через Мезень чуть дальше, понтонная переправа. Видел я её в эту поездку несколько раз, и каждый раз на ней стояли рыбаки.
67. Пёза — второй по величине приток Мезени (после Вашки). Выше по течению на ней стоит Бычье — самое крупное село в Мезенском районе. Пёза берёт начало от таёжных речек, текущих с мезенско-печорского водораздела, где проходит граница Архангельской области и Коми. В старину там находился Пёзский волок, по которому пролегал путь на Печору — в Усть-Цильму, Пустозерск.
68. На самом деле, дойти до Пёзы я хотел, чтобы посмотреть и поснимать вот это красивое место. Над рекой здесь обнажается ярко-красная щелья. Но увы, я не учёл контровой вечерний свет. Сюда всё-таки надо ехать утром, когда солнце прямо на щелью и светит.
В общем, вот такие вот сёла, совершенно разные. Лампожня — архаичная как Кимжа, но совсем по-иному выглядящая, Дорогорское — большое и более современное, но зато расположенное в более живописном месте. От Пёзы я доехал автостопом обратно в Мезень. В другой день я посмотрел другие сёла — расположенные ещё выше по реке, в сторону Лешуконского. Туда и отправимся в следующий раз.